Группу прибористов во главе с Лертесом также разместили на 2-м заводе, т.к. ограниченные возможности завода № 1 не позволяли организовать там ОКБ-3. Согласно заданию МАП ОКБ-3 должно было продолжить работы по автопилоту, начатые в Германии. К концу 1948 г. автопилот предписывалось передать на испытания.
Летом 2000 года Самару посетил бывший немецкий инженер-электрик Хельмут Бройнингер, который был вывезен в поселок Управленческий. Глубокой осенью 1946 года, когда поезд с немцами прибыл в Куйбышев, г-ну Бройнингеру было 36 лет.
«В 1946 году я работал инженером на государственном предприятии "Аскания", - вспоминает Хельмут Бройнингер. - Нужно сказать, что в побежденной Германии найти работу даже квалифицированному специалисту было очень трудно. Поэтому, когда в начале 1946 года под контролем советской администрации было пущено несколько крупных заводов, желающих устроиться сюда оказалось очень много. Мне сразу же повезло: я стал работать на "Аскании" инженером-электриком.
Но ранним утром 22 октября в дверь моей квартиры позвонили. На пороге стоял советский лейтенант и двое солдат. Лейтенант сообщил, что мне и моей семье дается шесть часов на сборы для последующей отправки в Советский Союз. Никаких подробностей он нам не рассказывал, мы лишь узнали, что будем работать по специальности на одном из советских оборонных предприятий.
Под усиленной охраной вечером того же дня поезд с техническими специалистами отправился с берлинского вокзала. При погрузке в эшелон я увидел много знакомых лиц. Это были опытные инженеры с нашего предприятия, а также некоторые мои коллеги с заводов "Юнкерс" и "БМВ". Целую неделю поезд шел до Москвы, где выгрузилось несколько инженеров с семьями. Но мы поехали дальше. Никто из немцев не знал конечного пункта нашего вынужденного путешествия. Пошел слух, что мы едем в Сибирь, и все мы заранее содрогались от предчувствия страшных морозов.
Однако через неделю после остановки в Москве нас привезли в какой-то маленький поселок недалеко от Куйбышева. Как выяснилось, здесь расположился завод авиационных двигателей, а производство, на которое направили специалистов из "Аскании", именовалось "Опытно-конструкторское бюро № 3", или просто ОКБ-3.
Нужно сказать, что бытовые условия немецких специалистов и их семей в поселке Управленческий были гораздо лучше, чем у работающих на том же производстве советских рабочих и служащих, - продолжил свой рассказ г-н Бройнингер. - Нас сразу же определили для жительства в кирпичные дома со всеми удобствами, и при этом всех местных жителей отсюда выселили в бараки.
Приезжим из Германии платили до трех тысяч рублей в месяц, а советским инженерам за ту же работу - не больше 1200 рублей. К тому же для нас еженедельно привозили специальные продовольственные пайки. В них были хорошая колбаса, масло, сыр, чай, табак, консервы и другие продукты, которые, как я потом узнал, в Куйбышеве в свободной продаже в то время найти было нельзя.
Некоторые наши обычаи или нормы поведения вызывали у русских недоумение. Например, они никак не могли понять, почему немцы пьют не только водку, но даже вино очень маленькими, по их меркам, рюмочками, смакуя каждый глоток. А мы, со своей стороны, со страхом смотрели, как русские мужчины, не морщась, пили водку гранеными стаканами. Мне, например, казалось, что после такой дозы человек должен сразу же упасть и как минимум уснуть, а то и умереть. А русские - ничего, после такой выпивки они даже пели и плясали. Только тогда я понял смысл незадолго до этого услышанного выражения: «Что русскому хорошо, то немцу смерть».
Или еще пример. Когда наступало жаркое лето, мы, несколько немецких семей, в выходной день ходили на Волгу купаться. Мужчины надели шорты, а женщины - короткие по тому времени (то есть немного ниже колена) платья. И когда мы шли по поселку в таких нарядах, русские смотрели на нас со страхом и с недоумением. Только потом нам сказали, что местное население тогда не знало слова "шорты", и все думали, что немцы гуляют в трусах. А это, по нормам того времени, было очень неприличным. Правда, уже через несколько дней русские привыкли к шортам немецких мужчин, так же, как и к коротким платьям немецких женщин, и перестали обращать на нас особое внимание.
На ОКБ-3 я и проработал до сентября 1950-го года, после чего вместе с семьей был переведен на один из московских заводов. А вот домой, в Германию, нам довелось вернуться только в 1958 году.
13 комментариев, последний 09 дек. 2022